Древнерусский костюм по письменным и археологическим источникам X-XV. Источниковую базу по изучению древнерусского костюма X–XV в. формируют данные письменных, археологических и изобразительных источников. Письменные источники, содержащие довольно много упоминаний предметов одежды, не были обойдены вниманием исследователей. По их описаниям мы можем судить о материале, из которого изготавливалась та или иная одежда, о ее принадлежности определенному лицу и даже стоимости.
Но лишь в редких случаях мы можем точно представить, как кроился, шился, застегивался, носился и, в конечном итоге, выглядел тот или иной предмет одежды. Исследователи XIX в., изучая древнерусский костюм, опирались по преимуществу на данные письменных и изобразительных источников. В этих работах уделялось внимание терминологии, осуществлялись сопоставления с этнографическим костюмом и одеждами других народов. Н. П. Кондаковым широкие этнокультурные сопоставления были проведены как для украшений, известных по древнерусским кладам, так и для одежд, известных по изображениям на миниатюрах и фресках.
Круг письменных источников по истории древнерусского костюма был очерчен в ряде работ советских исследователей. В работе М.Г. Рабиновича основными для изучения древнерусского костюма являются письменные источники, а в качестве дополнительных привлекались археологические материалы.
В серии работ А.В. Арциховского, посвященных древнерусской одежде, сведения письменных источников рассматривались наравне с данными археологии. К настоящему моменту корпус письменных источников по истории древнерусского костюма значительно расширился за счет новых находок берестяных грамот. Появились и новые археологические находки украшений и остатков одежды.
Представления о древнерусском костюме, основанные на изучении археологических источников, стали более полными. Появились исследования, посвященные локальным вариантам древнерусского костюма, основанные на археологических материалах территории Северо-Запада Новгородской земли, Верхневолжья. М А. Сабуровой была написана обобщающая работа по истории древнерусского костюма, в которой не только были учтены категории древнерусских украшений, но и, что особенно ценно, впервые обобщены данные о многочисленных фрагментированных находках одежды.
Расширившиеся благодаря анализу археологических данных представления о составе древнерусских одежд и новые данные письменных источников открывают более широкие возможности в изучении древнерусского костюма. В настоящей работе предпринята попытка с учетом новых данных сопоставить сведения письменных источников и археологические материалы.
Проанализированы сведения берестяных грамот, открытых за последние 30 лет. В качестве дополнительных источников привлекались данные русской этнографии XVIII–XX в. При анализе терминов, обозначающих одежду, использовались результаты исследований этнографов, историков и лингвистов. Представление о назначении, материале, покрое и конструкции того или иного вида одежды или украшений, полученное в результате такого изучения сведений письменных источников, позволяет идентифицировать его с определенным археологическим материалом.
В корпус письменных источников по истории древнерусского костюма входят летописи, берестяные грамоты, духовные грамоты русских князей XI–XV в., агиографические сочинения, хождения, а также зарубежные источники. Наиболее информативными письменными источниками, характеризующими древнерусский костюм, являются берестяные грамоты.
Упоминания костюма содержит 41 грамота на бересте. Из них 37 грамот – новгородские, 2 – из Торжка, 1 грамота – псковская и 1 – старорусская. В берестяных грамотах в общей
сложности содержится более 70 упоминаний об одежде, украшениях и текстиле. Берестяные грамоты дают не только значительное количество сведений о костюме. Их тексты описывают или косвенно иллюстрируют конкретные жизненные ситуации, что позволяет судить о значении тех или иных видов одежды, характере их применения и даже стоимости. Упоминания костюма и его деталей встречаются в древнерусских летописях.
Иногда это отдельные названия одежд (например, порты). Но имеются и летописные рассказы, которые позволяют представить роль одежды или украшений в определенной ситуации (например, «слугы княжи вси в черних мятлих»), называют их владельцев (например, князя Ярослава «седяща на отни месте в черни мятли и в клобуце»).
Ряд этих рассказов неоднократно повторяется в разных летописных сводах (например, рассказ о конунге Якуне, одетом в золотую луду). Духовные грамоты русских князей содержат описания парадных княжеских одежд.
Письменные источники XI–XV в. дают более 90 терминов, имеющих отношение к костюму. Из них около 40 относятся к одежде, 8 – обозначают различные виды или части головных уборов, 13 – украшения, 16 – обозначают разные виды тканей, 3 – кожи, еще 10 – цвета одежд или тканей и 3 относятся к обуви. В целом же в письменных источниках костюм упоминается более двухсот раз.
Большое количество терминов, обозначающих одежду, свидетельствует о сложном составе или, скорее, многослойности древнерусской одежды. Наиболее употребительным является общеславянское слово «порты», служившее для обозначения одежды в целом. Прочие термины, встречающиеся гораздо реже, можно отнести к различным видам мужской и женской одежды.
К нижней одежде однозначно можно отнести лишь термин «сорочица» («срачица», «сорочка»). Употребление одного и того же слова для обозначения как мужской, так и женской нижней одежды можно сопоставить с данными археологии. Материалы древнерусских погребений позволяют говорить о том, что женская и мужская нижняя одежда были сходны: они имели глухой покрой и небольшой разрез спереди. Нарядные сорочицы имели невысокие воротники-стоечки,
украшенные вышивкой цветным шелком и золотными нитями.
В отличие от нижней, верхняя одежда обозначается гораздо большим количеством различных терминов (как минимум 24). Особенно это относится к богатым одеждам аристократии.
Чаще других среди видов верхней одежды упоминается кожух, который, видимо, являлся наиболее теплой (и самой верхней) одеждой. Для изготовления верхней одежды выделке подвергались, как правило, козлиные и овечьи шкуры. Следует отметить, что кожаные одежды упоминаются как в связи с простонародным бытом, так и при описании богатых одежд аристократии. Они были характерны и для церковнослужителей: кожух упомянут в описи церковного имущества (новгородская грамота № 64813). Вероятно, кожух являлся как мужской, так и женской одеждой. На это указывает упоминание кожуха в перечнях мужской (новгородские грамоты № 14114 и 58615) и женской (грамота № 42916) одежды. В грамоте № 381 уточняется: «кожух чермничный женский».
Богатые кожухи изготавливались из хорошо выделанной мягкой кожи, выкрашенной в различные цвета, расшивались жемчугом, украшались драгоценными нашивками из дорогих тканей. Так, «кожух черленый женчюжный», «кожух желтая обирь», два «кожуха с аламы с женчюгом» названы в духовной грамоте Ивана Калиты (1339 г.).
В Ипатьевской летописи упоминается «кожух… круживы златыми плоскими ошит». Чаще всего встречаются упоминания кожухов красного цвета: «кожух чермничный», «кожух черленный». Кожух встречается в текстах берестяных грамот в числе заложенных вещей (грамоты № 586, 141), в перечне приданого (грамота № 429).
Простые кожухи шились из грубо выделанной кожи.
В письменных источниках они упоминаются наряду с власяницами («одеяния же от рубищь власяных суть и от кожь овчихъ»). Имеющиеся свидетельства письменных источников об этой одежде позволяют говорить, что кожухом могла называться как одежда с рукавами, так и типа накидки: «а от кож устроена ризы же и мантие яже кожюхы весть нарицати» (XII–XIII в.). Очевидно также, что кожух мог изготавливаться как из гладкой кожи, так и из меха.
Археологические остатки кожаной одежды довольно редко встречаются. Они практически неизвестны в погребениях и среди городских материалов, в отличие от кожаной обуви, хорошо сохраняющейся во влажных слоях. Найдены лишь неопределенные фрагменты и кожаные петли.
В кургане № 2 курганного могильника Плешково 1 (Тверская область) в нагрудной зоне зафиксирован фрагмент кожано-меховой одежды. Вероятно, она была сшита мехом внутрь, поскольку в погребении материал одежды зафиксирован вверх кожаной поверхностью, к нему была пришита воздушная петля, изготовленная из кожи. Таким образом, принимая во внимание расположение этого фрагмента кожаной одежды с петлей, следует предположить, что это была кожаная одежда распашного покроя, застегивавшаяся на пуговицы с помощью нашивных петель.
По этнографическим аналогиям, подобная одежда имела глубокий запах и застегивалась на две-три воздушные петли. Находки одежды, сшитой мехом внутрь, известны на территории Беларуси.
Интересно, что наряду с кожухом в источниках встречаются упоминания шуб. Так же как и кожух, эта одежда – и мужская, и женская. Вполне возможно, шубой называлась исключительно меховая одежда (например, «шуба соболья»).
Таким образом, нижняя (сорочица) и самая верхняя (кожух, шуба) женская и мужская одежды имели одинаковые названия. По-видимому, они были сходны и по своему крою. Кроме этих видов одежд, в равной степени женскими и мужскими могли быть только некоторые украшения и застежки. Письменные источники свидетельствуют, что цепи, серьги, обручи (браслеты), перстни, сустуги (вероятно, застежки) могли носить как женщины, так и мужчины. Ношение браслетов, перстней и серьги в одном ухе мужчинами подтверждается материалами древнерусских погребальных памятников.
Остальные термины, рассматриваемые ниже, относятся исключительно к мужскому или к женскому костюму. Следует отметить, что элементы мужского костюма упоминаются гораздо чаще, чем элементы женского. Древнерусский мужской костюм, по данным письменных источников, описывается 24 терминами, тогда как женский – лишь 13. При этом из «мужских» терминов 21 обозначает одежду, 3 – головной убор и 1 – обувь, тогда как из «женских» 5 обозначают части головного убора, еще 5 – украшения и лишь 3 – одежду.
Данные письменных источников свидетельствуют о многослойности древнерусской мужской одежды. К нижней одежде, наряду с сорочицей, могут быть отнесены единично упоминающиеся рубаха и власяница (монашеская одежда из грубой шерсти). Поверх нижней надевались одежды, отличавшиеся по покрою, материалу и способу ношения.
Целый ряд понятий относится к верхней наплечной одежде типа накидки. Пожалуй, это единственный вид одежды, обозначаемый таким количеством терминов: «корзно», «мятль», «луда», «коц», «япкыт», «манатья». Логично предположить, что каждое из этих названий обозначает какой-то особый вид накидки. Рассмотрение каждого термина в отдельности позволяет прояснить, какие это были накидки и чем они отличались друг от друга. Луда.
Все упоминания этой одежды, относящиеся к XII в., позволяют говорить, что луда – это богатая, блестящая, шитая золотом накидка. Например, об этом говорит описание в ПВЛ варяжского конунга Якуна «и бе Якун слеп и луда бе у него золотом исткана».
В новгородской грамоте № 429 лудиц (плащ?) упоминается в перечне, вероятно, приданого, вместе с дорогими украшениями – усерязями, ожерельями, колтками, т. е. дорогими вещами.
Корзно. По мнению М. Г. Рабиновича, корзно – это длинный, почти до пят, застегивавшийся на правом плече плащ. Исследователь связал его исключительно с княжеским костюмом. Упоминания этого вида одежды мы встречаем в двух берестяных грамотах (№ 638 и 648), летописях: «…сскочи же Володимеръ с коня и покры корзном…».
Большинство упоминаний корзно в письменных источниках, действительно, связано с князьями. Все же некоторые источники позволяют предположить, что корзно был более распространенной одеждой. В ПВЛ в рассказе о начале княжения Святополка Окаянного в Киеве описывается эпизод, когда князь раздавал киевлянам «корзна а другым кунами и раздаю множьство».
Судя по грамоте № 638, корзно – относительно дорогая вещь. Его пошив стоит гривну. В грамоте № 648 корзно упоминается в списке, вероятно, церковного, имущества, вместе со свитой, кожухом, оперсниками, покровами и другими предметами.
Практически нигде в источниках не указывается, какова была эта одежда по своему покрою, материалу, цвету. Лишь в грамоте № 638 описывается ситуация, когда портной собирается шить для заказчика корзно и выкрасить его в синий цвет. По археологическим материалам известна мужская одежда, выкрашенная красителем индиго, дающим синий цвет.
В.И. Даль рассматривает слово «корзно» как устаревший термин, обозначающий верхнюю одежду, зипун. Зипун же, в свою очередь, в XVII в. – мужская наплечная одежда типа куртки, которая в боярском костюме этого периода играла роль современного жилета. По свидетельству Дж. Флетчера, относящемуся к XVI в., зипун – часть боярского костюма, одевавшаяся на сорочку и под кафтан. Это легкая шелковая одежда, длиной до колен, которая застегивалась спереди. Учитывая эти данные, вполне можно предположить, что корзно по своему покрою мог быть не только плащом, но и наплечной распашной одеждой, со сшитыми боковыми швами. Источники, упоминающие корзно, датируются серединой XII – XIII в.
Мятль. Упоминается чаще других видов плащей: в четырех берестяных грамотах, Ипатьевской летописи. Тексты берестяных грамот позволяют рассматривать мятль как достаточно ценную одежду, которую включали в состав приданого и наделяли престижным значением.
Грамота № 776 (Новгород) содержит список вещей, имеющих отношение к костюму, с обозначением их цены: наряду с убрусом, ложником (одеялом) и ниткой (по-видимому, ниткой бус, жемчуга или других украшений) назван мятль.
Особенно интересен текст новгородской берестяной грамоты № 765. В этом послании брат просит у брата мятль красно-бурого (рудаво) цвета, жалуясь, что ходит без одежды. Вместе с тем из текста ясно, что сукно у него есть; он просит еще и участок земли, с которого мог бы кормиться. При этом автор письма старается подчеркнуть скромность своей просьбы. Так что, возможно, мятль здесь упомянут как показатель определенного социального положения, неотъемлемая часть костюма состоятельного мужчины, ходить без которого – все равно, что ходить без одежды.
Данные Ипатьевской летописи, свидетельствуют о принадлежности мятлей князьям и княжьим слугам. В Ипатьевской летописи под 1152 г. рассказывается, что в знак траура после смерти князя Владимира Галицкого все княжьи слуги были в «чернихъ мятлихъ», а князь Ярослав «в черни мятли и в клобуце».
Точно так же, как и в случае с корзно, источники не описывают покрой мятлей. Материалом для мятля могло служить сукно. В двух случаях называется их цвет: рудавой (красно-бурый) и черный траурный.
В грамоте № 776 упоминается стоимость мятля – полгривны. Семантика самого слова «мятль» не оставляет сомнений в том, что это мантия, накидка, плащ. Сам термин заимствован из нижненемецкого, что позволяет согласиться с мнением М. Г. Рабиновича о том, что мятль не был исключительно восточнославянским типом одежды. Тесная связь мятля с княжеской средой позволяет предположить, что такой плащ мог быть как военной, так и церемониальной одеждой. Упоминания мятля в целом относятся к середине XII – первой половине XIV в.
В Европе X–XV в. были широко распространены многочисленные типы плащей-накидок. В частности, для костюма людей благородного происхождения был характерен плащ полукруглой формы, имевший разные названия: шап, шазюбль, мантель. Покрой шапа – в виде полукруга или круга – просуществовал сотни лет, в конечном итоге, сохранившись в маскарадном домино.
Литература:
